2.

Отважные герои прилетают в Австралию в надежде пролить свет на загадку редкой руды с помощью привезенной с собой миниатюрной бурильной установки. Преодолевая трудности и испытывая лишения, они, не теряя ни минуты, спешат к богом забытой на юге страны шахте. Жаркий оптимизм и блестящая профессионально-техническая подготовка продолжают увлекать наших друзей-исследователей к новым победам. Перед вами - вторая часть повести.

Олежка II

АВСТРАЛИЙСКИЕ ТАЙНЫ

Повесть. Часть II.

VI

      Научные исследования никогда не привлекали властей как объект приоритетного финансирования. И сейчас скудные средства, идущие на развитие отечественных исследований, распределяются неравномерно. Тут учитываются и научные направления (причем не только с точки зрения перспективы, но и дороговизны - менее затратный в целом проект - всегда лучше), часто учитывается и человеческий фактор. К примеру, если руководитель исследовательского проекта - скандалист, если он знает, где и когда надо стукнуть кулаком по столу, кому пожаловаться, где поругаться, а где потребовать положенного и неположенного, то с ним стараются не связываться и обычно выделяют необходимые средства. Эти начальники, как правило, никудышные ученые - еще бы: все свои силы они тратят, чтобы урвать побольше для себя и для своего эксперимента. А бывают настоящие ученые, известные всему миру по своим публикациям, изобретениям, открытиям. У таких обычно нет времени (да и способностей не хватает) на выбивание денег. А помощников, готовых заниматься этими делами ни в грош не ставят в высших кабинетах, справедливо указывая: "А ты кто такой?". Как правило, среди таких ученых добиваются успеха лишь теоретики, чья работа не требует больших финансовых вливаний. Была бы бумага, ручка и пишущая машинка с помощником, умеющим быстро печатать под диктовку.

      Но не только от руководителя или выбранного модного направления исследований зависит распределение финансовых потоков. Многое зависит от местоположения и размеров научных институтов. В почете - крупные научные учреждения, расположенные, как правило, в Москве или Санкт-Петербурге. Одно время деньги перечисляли также и в Новосибирский научный центр. Провинциальные же институты, такие, как, например, Всероссийский научный институт лесных заготовок (ВНИЛЗ) в Петрозаводске или Саратовский Научно- исследовательский институт рыбного хозяйства (НИИРХ) вынуждены надеяться больше на себя, зарабатывая на сдаче в аренду пустующих помещений коммерческим фирмам или заключая договора на проведение экспертизы качества поставляемой на экспорт древесины (в случае с Петрозаводским институтом) или на сертификацию рыбных консервов местного комбината (в этом случае на банках с сардинами появляется гордое: "Одобрено специалистами Областного Ордена Трудового Красного Знамени НИИ Рыбного хозяйства имени А.Килькина"). По иронии судьбы у нас с Пашкой с собой в Австралии оказалось несколько баночек "Килек в томате", сертифицированных как раз этим самым институтом^* .

VII

      Институт вопросов геологии (НИИВГ), в котором числимся мы с Пашкой, расположен недалеко от Твери, в шикарной лесистой местности. В наши края любят приезжать за грибами даже из Москвы. А уж когда вызревает клюква, москвичи прутся в наши окрестности целыми электричками. В результате с каждым годом клюквы и грибов у нас становится все меньше, приезжих, "знающих одно грибное место, правда, далеко, под Тверью", появляется все больше. Дошло дело до того, что местные жители как-то в июне встретили в лесу москвичей, специально приехавших собирать... ландыши.

      Массовые заготовки пришельцев создают нам серьезные проблемы. Дело в том, как вы уже поняли, мы с Павлом обитаем в самом что ни на есть провинциальном институте со всеми вытекающими отсюда проблемами финансирования. Положение осложняется еще и тем, что начальник наш не относится ни к первой, ни ко второй из описанных выше категорий. То есть он не принадлежит к числу талантливых администраторов. Скорее, он - совсем никудышный администратор, кроме того, он не тянет и на маститого ученого-теоретика. Наш начальник - простой алкаш, которого до сих пор не выгнали из института только потому, что у него за многолетнюю службу установились тесные, очень дружественные отношения с вышестоящим начальством. Причем отношения эти сложились на почве постоянных совместных пьянок. В результате проблемами финансирования никто не занимается, Институт получает крохи, которых едва хватает на содержание управленческого аппарата. Все рядовые сотрудники института уже год как отправлены в неоплачиваемые отпуска.

VIII

      Мы с Павлом - настоящие ученые, без науки жить не можем. К тому же, мы не любители выпить, поэтому отношения с начальством сложились довольно напряженные. Но сидеть год без дела - не наша стихия. Мы любим приключения и авантюры, препятствия и преграды (что, впрочем, одно и то же). Первые месяцы, находясь без работы, мы путешествовали по просторам Тверской губернии, исследуя химический и биологический состав почв и попутно собирая ландыши, смородину, чернику и клюкву (в зависимости от сезона). Но когда мы впервые прочитали в Пашкином переводе свежий номер "The Real Geological Discoveries" и узнали там о существовании кадмий-никелевой проблемы, мы загорелись желанием непременно внести свою лепту в ее решение. Как мы поняли из статьи, еще в незапамятные времена люди наряду с железом и медью активно пользовались и никель-кадмиевыми сплавами, обладающими чудесными электрическими свойствами. Химия тогда была развита не особенно хорошо, и населяющие Землю племена добывали этот сплав непосредственно из кадмий-никелевой руды. Чудом сохранившиеся до наших дней образцы сплава тех лет и сейчас демонстрируют человечеству непревзойденные электрические характеристики. Но вот проблема: ученые со всего мира, используя образцы чистых металлов - никеля и кадмия до сих пор не могут получить сплав с требуемыми свойствами. То удельное сопротивление подкачает, то ЭДС барьера самоиндукции имеет низкую полярность. И тогда ученые (продолжая проводить эксперименты по искусственному получению чудесного сплава) задумались: может быть, где-то до сих пор сохранилась та самая руда, из которой древние выплавляли замечательные приспособления, облегчающие им быт.

      Правительства продвинутых в научном смысле стран постепенно стали выделять миллионы долларов на поиски сохранившихся фрагментов редкой породы. К таким странам, как США, Япония и Франция уже подключились Китай и Израиль. В Китае для этой цели был даже специально образован Институт никелевых сплавов и руд ( YАВБ ). Обо всем об этом мы узнали из той самой научной статьи (кстати, кому интересно, вот точная ссылка: The Real Geol.Dis.,17,1998,p.611 ) и немедленно решили в поисках руды присоединиться к армии ученых-минералогов, тем более, что заняться в то время нам было больше нечем.

IX

      Планы ехать именно в Австралию возникли не случайно, а в результате изнурительной работы с научной литературой. Когда имеющихся у нас с Павлом журналов стало не хватать, мы даже как-то раз съездили в Москву, в Ленинку, где, как оказалось, хранится ошеломляюще большое количество работ по нашей тематике. Безусловно, в далекие времена люди не умели строить глубоких шахт, поэтому мы единогласно решили, что если где-то и сохранилась чудесная руда, так только в старых, неглубоких разработках. Мы сосредоточились на старинных заброшенных шахтах небольшой глубины (для определенности выбрали глубину в пределах 200 метров). Оказывается, в мире не сохранилось ни одной шахты тех далеких времен. Но - не беда. Шахту в районе месторождения могли построить и позже, когда добыча и использование никель-кадмиевой руды прекратилось, а технология получения сплава была утеряна. Возможно, что то на одном, то на другом горно-обогатительном комбинате попадаются микрочастицы той руды, просто старатели не обращают на них внимания. Ученые со всего мира, ободренные таким предположением, разбрелись по подобным производствам в надежде выделить желанные фрагменты из сотен тысяч тонн перерабатываемой породы.

      Мы с Павлом, в отличие от большинства поисковиков, сосредоточили свое внимание в основном на заброшенных шахтах, главным образом потому, что там нам никто не будет мешать работать. Нет там и занудных требований по технике безопасности, режима работ, гудящих механизмов, пыли и сыплющихся на голову камней из-под отбойных молотков. Мы уже бывали на действующих подземных разработках и знаем, как это неприятно. Австралия привлекла наше внимание по нескольким причинам. Во-первых, эта страна пока еще не стала местом паломничества ученых-минераловедов, а конкуренты, как правильно говорит Павел, нам в таком деле ни к чему. Во-вторых, в Австралии полно заброшенных шахт, причем, по преданиям, вблизи некоторых в прошлые времена наблюдались интересные электрические эффекты, как, например, неожиданное возникновение разности потенциалов с таким же неожиданным этой самой разности пропаданием. Особенно много пишут про электрические курьезы в Хоршаме (провинция Виктория), а ведь там рядом как раз имеется заброшенная шахта с максимальной глубиной по разным данным от 200 до 350 метров. В-третьих, Пашка давно собирался слетать в Гонконг по своим коммерческим делам, так что оба мероприятия можно было совместить.

      Итак, наши исследования было решено начать с Австралии. Ранним февральским утром мы вылетели рейсом из "Шереметьево" на Гонконг. По прибытии мы с Павлом временно разделились. В течение трех дней, пока Павел встречался со своим компаньоном, я штудировал литературу. Сначала я прочел стопку ксерокопий, привезенных с собой из России, потом, когда читать стало уже нечего, я записался в местную библиотеку. Следует сказать, что работа в библиотеке не была продуктивной. Языковый барьер давал о себе знать - большая часть имеющейся там научной литературы была на английском языке, поэтому я ограничился изучением карт и таблиц минералов. В среду днем я, как и было условленно, встретился с Павлом в аэропорту. Там Павел немедленно похвастался только что приобретенной им бурильной машинкой. Через два часа мы уже молча сидели в парящем над океаном самолете и каждый думал о предстоящих приключениях.

      __________________________________________
      ^* Все названия институтов, их местоположение, а также порядок финансирования научных учреждений в нашей стране выдуманы. Жителей упомянутых в повести городов, работников отраслевых НИИ с похожими на перечисленные в повести названиями прошу не обижаться. Обращаюсь также к министрам науки, финансов, экономики, рыбной и лесной промышленности, геологии, другим министрам, к руководителям Российской Академии наук, к Премьер-министру, Президенту Российской Федерации и российским парламентариям - отнеситесь к моей повести с пониманием, я никого не хотел обидеть. Приношу извинения г-ну А.Килькину, имя которого я без согласования присвоил вымышленному институту.