Олежка II
АВСТРАЛИЙСКИЕ ТАЙНЫ
Повесть. Часть IV.
|
- дополнительное окошко со схемой горизонта "120 ft".
Далее жмите Alt+Tab для переключения между окнами.
|
"Каждый левша не раз получал по пальцам, держа молоток правой рукой. Совет:
пользуйтесь инструментом так, как вам удобно, а не как сказано в
эксплуатационной документации..."
Олежка II, "Советы домашнему мастеру", М., 1998, с.4
|
XIV
Спать на матрасе было легко и приятно. Я мог бы проспать еще довольно долго,
но уже в 20 часов меня разбудил Павел.
Полусогнувшись, он ругался словами, которые я прежде от него не слышал.
У Павла болел правый бок. Посовещавшись, мы решили пока не покупать второй
матрас - в следующий раз укладываться спать еще не скоро,
к тому же оставалась надежда, что мы сумеем найти для ночлега место поприличнее.
Павел спросил, много ли я встретил "спелеологов", когда бегал за матрасом
на поверхность. Следует сказать, что мне тогда страшно не повезло - за все
мое утреннее путешествие я не встретил ни одного человека.
Пока гулял, я обратил внимание на то, что служба эксплуатации подземных сооружений
неплохо позаботилась о многочисленных посетителях - по пути
я не заметил ни одной перегоревшей лампочки, в тоннелях поддерживается чистота,
вентиляция работает не шумно, но достаточно эффективно. У главного ствола ("Meeting
point one") располагаются
контейнер для мешков с мусором, бачок с питьевой водой, а также средства начального
пожаротушения. Подъемник оказался
обыкновенным лифтом, я зашел в него и нажал кнопку "0" (кроме нее были еще кнопки
"120", "180", "250" и "350"). Наверху меня встретила та же вахтерша, заявившая,
что подъем стоит 4 доллара, и оплата производится здесь.
"А если, к примеру, мне взбредет в голову
поехать с уровня 120, скажем, на уровень 180 - как тогда осуществляется платеж?" -
спросил я тоном заправского ученого. Хозяйка
спокойно объяснила, что посетители, каждый раз вызывая лифт, ставят галочки в своих
полевых дневниках. Потом,
оказавшись на поверхности (а редко кто из посетителей на ней потом не оказывается),
оплачивают ей сразу за все галочки, по 4 доллара за каждый вызов кабины подъемника. Так что
все очень просто. Я заплатил вахтерше 8 долларов (то есть спуск я оплатил авансом),
купил матрас (она сама вынесла мне его из сувенирного киоска) и пошел к нашему месту.
На обратном пути мне тоже никто не встретился.
После обсуждения моих утренних приключений мы пришли к выводу,
что слухи о перенаселенности шахты сильно преувеличены. По нашим оценкам
в подземных выработках одновременно на всех горизонтах находится навряд ли более
ста - ста пятидесяти человек.
XV
Наступало время ужина. Но сначала мы решили провести инвентаризацию провианта.
Конечно, мы прекрасно
помнили, какие продукты и в каком количестве мы приобретали здесь, в Хоршаме, да и вчера,
в Гонконге. Но кое-что мы везли из России, и никто из нас не помнил, было ли там что-нибудь
скоропортящееся. Разложив на матрасе продукты, мы аккуратненько переписали в тетрадку по
каждой позиции: наименование продукта питания, количество и срок годности. Проведенной
работой остались
довольны. Павел проворно раскочегарил примус, а я, достав сковородку, по-быстрому стал
готовить еду. Блинчики с творогом пришлось разогревать на подсолнечном масле - что поделаешь,
в путешествии приходится испытывать некоторые неудобства и лишения: о том, чтобы взять в поход
сливочное масло, не могло быть и речи. Зато у нас собой была небольшая баночка сметаны. Не
представляете, как здорово съесть шипящий, только что со сковородки, блинчик, обильно политый
сметанкой! Перекусив таким образом и выпив чаю с пирожными, мы сели на край матраса и
разложили документацию. Надо было строить планы.
Во-первых, следовало установить режим дня. После жарких споров мы все же решили, что
надо переходить на нормальный режим - ночью спать, а днем работать. Тогда завтрак будет
называться завтраком, обед - обедом, полдник - полдником и ужин - ужином. К утвержденному
распорядку мы решили адаптироваться постепенно, с каждым днем вставая
все раньше и раньше, пока не дойдем до подъема в восемь часов, как мы и привыкли в Твери.
Следующее решение, к которому мы пришли единодушно - это начать работу в пределах
уровня "120 футов". Во-первых, надо было осмотреться и, возможно, вступить в контакт
с кем-нибудь из многочисленных ученых, снующих тут и там. Кроме того, имеющиеся
данные позволяли предположить, что если где-то и есть никель-кадмиевая жила, то, скорее
всего, не слишком глубоко. "Что это за вопросительные знаки?" - спросил Павел, разглядывая
схему горизонта. "Что значит - "unknown" ?". Я предположил, что лентяи-геодезисты,
составлявшие схему, просто не удосужились посетить отдаленные тупики, вот и написали, что
соответствующий путь неизвестен. "А вот посмотри-ка сюда, вниз: "unknown", который
между радиусами HT1 и HT2 - ведет куда-то в центр! - удивлялся Павел, - геодезисты не
то что отдаленные участки,
они целый центральный радиус пропустили!" Я вставил: "Паш! Давай изучим этот радиус и
назовем его именем нашего института". "Пойдем, посмотрим, -
согласился Павел, - а имя присвоим после...". Мы быстренько собрались и пошли.
XVI
Дойдя до сбойки, соединяющей наш тупик с тоннелем HT5, мы обратили внимание на небольшую
стремянку: знакомая нам вахтерша вкручивала лампочку. "Перегорела, окаянная!" -
огорченно бросила она нам. Павел поздоровался и спросил, остался ли кто наверху дежурить
у главного шахтного ствола. Вахтерша сказала, что закрыла ворота и оставила там табличку,
мол, буду через десять минут. "Ничего, подождут!" - добавила она. Свежая лампочка
осветила лицо вахтерши мягким матовым светом. Улыбаясь, разговорчивая дама спустилась
со стремянки и продолжила: "Я днем звонила в Консульство - оказывается, вы не встали там
на учет!" Мы удивились - в случае временного пребывания за границей постановка на учет
не является обязательной. "Все равно, - продолжала она, - вы ведь работаете в опасных
условиях, надо, чтобы власти были в курсе ваших перемещений по стране. К тому же, ваш
Генеральный консул Бурдыкин - замечательный человек, особенно когда трезвый.
Он большой авантюрист и любитель приключений!
Когда я ему рассказала про вас, он так заинтересовался вашими планами, сказал, что
мечтает встретиться с вами! Вы обратно как полетите, через Сидней?" Павел объяснил,
что еще не знает, но скорее всего, через Мельбурн, так ближе. "Хорошо бы через Сидней! -
продолжала она, - ваш консул сам увлекается спелеологией. Он, кстати, бывал здесь,
в Хоршаме. У него отпуск на следующей неделе, возможно, опять приедет к нам в гости.
Вы ему обязательно позвоните, когда будете на поверхности, он очень просил". Павел
достал тетрадку и записал: "П.А.Бурдыкин, австрал. консул, 61+2+9326-1188".
- "Сидней - замечательный город. Жаль только, я там ни
разу не была! Не упустите возможность, загляните на обратном пути. Там, говорят,
совершенно экзотический зоопарк. Вы любите животных?" - Вахтерша так жестикулировала,
что торчащие из кармана ее халата электропассатижи выпали на бетонный пол и со звоном
ударились о рельс. Павел подал ей инструмент, пообещал при случае позвонить Бурдыкину и
договориться с ним о встрече. Вахтерша было продолжила рассказывать про экзотических
животных, но мы были уже далеко.
Мы дошли до центра
("Meeting point one"), выбросили пакет с мусором, набрали в канистру питьевой воды (мало
ли, пригодится) и пошли в обход лифта. Завидев стрелку "HT2", мы двинулись в указанном
направлении.
Кроме хозяйки, пока нам никто не попадался. Мы осматривали стены - никаких следов
молотка, нет и отверстий от бурильных машинок. Очевидно, вблизи центрального ствола
ученые не занимались отбором проб. "Давай отломим кусочек, Паш!" - заныл я, - "никто
не бурит, а вдруг бесценная руда у нас перед носом!". Павел согласился.
С помощью топорика мы отогнули силовые электрические кабели, густо проложенные вдоль стены.
Пока Павел удерживал топор, я оглянулся (нет ли вахтерши?) и с чувством врезал
геологическим молотком в просвет
между проводами. От стены откололся кусок значительных размеров. Павел достал из
рюкзака вырезку из журнала "Geological Science", где была напечатана увеличенная фотография
уникального образца минерала никель-кадмиевой руды. Нагнувшись над отломанным куском, мы в
свете фонариков (подтащить обломок поближе к осветительной лампе мы тогда не додумались)
пытались сравнить фотографию со свежим осколком, лежащим под ногами. Мы мечтали найти на
поверхности нашего образца те самые желто-коричневые вкрапления закиси никеля-кадмия, которые
мутят умы ученым со всего мира. На фотографии эти пятна хорошо видны. Исследование осколка
к успеху не привело. Возможно, это объяснялось слишком большими его размерами, мешающими
рассматривать поверхность и тем более, сравнивать с маленькой фотографией. Было решено
разломить наш образец на части. О, это оказалось сделать не так просто! Мы с Пашкой по
очереди дубасили молотками и топорами - минерал был непоколебим. Лишь с шестого удара
кусок рассыпался на мелкие фрагменты. Взяв подходящий осколочек, мы принялись
за его исследование. Однако визуально отнести его к семейству никель-кадмиевых мы не
смогли. Минерал был серым и довольно однородным, похожим на кусок качественного бетона.
Решили оставить фрагмент до завтрака, чтобы на привале измерить некоторые
электрические свойства. Остальные куски мы собрали в пакет, и я отнес их в контейнер для
мусора, благо идти было недалеко. Через пять минут мы продолжили свой путь.
XVII
Мы миновали кольцо "А", затем, держась левой стороны (чтобы не угодить в тупик, обозначенный
на схеме), дошли до кольца "B" и повернули налево. Кольцевая штольня ничем не отличалась
от радиальных - ни в поперечном геодезическом сечении, ни по своей ухоженности.
Так же чисто, сухо и светло. Павел достал градусник, и мы произвели замер температуры
стен и окружающего воздуха. Полученные результаты (24.0oC и 22.3oC,
соответственно)
мы занесли в тетрадь. В дальнейшем подобные замеры было решено проводить два раза в сутки -
сразу после завтрака и непосредственно перед ужином.
Пройдя еще примерно с километр, мы добрались до сбойки со штольней, уходящей влево.
Здесь начинался "неизвестный" маршрут.
С первых же шагов нам стало понятно, почему лентяи-картографы не стал изучать этот ход.
Тоннель был неровным, и мы с непривычки спотыкались каждые пять минут. Павел даже
подвернул (к счастью, несильно) левую ногу и продолжал движение прихрамывая, при
этом держась за правый бок. Боль уже почти прошла, но неприятные ощущения еще были.
Сечение штольни постепенно уменьшалось, причем, в основном за счет низкого потолка.
Временами приходилось нагибаться, чтобы не задеть головой лампочку. Исправных лампочек,
к слову сказать, становилось все меньше и меньше ("потому что висят низко, и спелеологи
бются об них головами" - решили мы).
|
Потолок перестал опускаться... |
Потолок опускался все ниже. На нем уже перестали
попадаться какие-либо осветительные приборы. Стало тепло. Вентиляция здесь работала
слабее. Павел достал аккумуляторный фонарь "Украина". Светильник укрепил на каске, а
акуумулятор повесил на плечо. Я тоже надел каску и достал небольшой фонарик "Maglite",
купленный в Шереметьево специально на этот случай.
Потолок перестал опускаться, но
он и так располагался слишко низко - идти приходилось согнувшись. В отдельных
местах все-же удавалось вытянуться в полный рост - потолок был волнистым и отдельные
впадины были достаточно глубокими. Удивляло то, что в отличие от потолка пол становился
все более ровным и в конце концов превратился в совершенно гладкую горизонтальную
поверхность. Павел достал фотоаппарат и запечатлил уходящий вдаль тоннель.
Дорога шла слегка под уклон, и мы решили, что, скорее всего, наша штольня не
соединяется с кольцевым тоннелем "А", а проходит где-то под ним. Было уже 4 часа ночи,
когда уклон прекратился и дальнейший путь виделся горизонтальным. Чтобы не нарушать
режим дня, мы решили устроить привал на ночлег, тем более, что от длительного путешествия в
полусогнутом состоянии у Пашки снова заныл бок. Было довольно тепло, но не жарко. Сильно
досаждало отсутствие света. Было неизвестно, долго ли продлится такая обстановка, поэтому
акуммуляторные батареи приходилось экономить. Готовить ужин в темноте мне не хотелось,
поэтому мы ограничились бутербродами с салом и чаем с остатками пирожных.
Спать легли прямо
посреди штольни, на матрас в этот раз лег Павел. Но уснуть нам не было суждено -
только я закрыл глаза, как услышал шорох. Включив Пашкин фонарь я увидел две тени, метнувшиеся
из моего рюкзака в разные стороны. Это были мыши.
|